К ПРОБЛЕМЕ ПОНИМАНИЯ СМЫСЛА КАТЕГОРИИ «ЦЕРКОВНОЕ НАКАЗАНИЕ»: ИСТОРИОГРАФИЧЕСКОЕ ИЗМЕРЕНИЕ
Научный вестник Ужгородского национального университета
Серия «Право»
Выпуск №41
В современных условиях общественного развития отношения церкви и государства основанные на принципах свободы совести и вероисповедания, а также отделения церкви от государства, поэтому категория «церковное наказание» касается исключительно религиозно-догматического содержания. Однако, украинское прошлое демонстрирует тот период, когда данная дефиниция была наполнена юридическим пониманием и применялась церковными судами при вынесении соответствующих приговоров.
Дореволюционная литература канонистов для обозначения термина «юридическая ответственность» в основном использовала категорию «церковное наказание», содержательное наполнение и особенности которой в историографическом наследии освещаются не однотипно. Такая ситуация вызвана двумя подходами к определению дефиниции: узким, учитывающим только духовную сферу, и широким, что пользуется принципами светского законодательства. «Трудно найти такой институт, — разделяя слова немецкого канониста XIX в. Генриха Фридриха Джакобсона, писал М. Суворов, — который бы имел столько толкований и пониманий ». На страницах монографии «О церковных наказаниях. Опыт исследования по церковному праву», которая увидела свет в 1876, ученый попытался найти компромисс. Данная монографическая разведка стала первой научной работой, которая была комплексно посвящена не только содержанию церковного наказания, но и в которой сосредоточено внимание на видах и освещены цели применения церковного наказания. По мнению ученого, данная юридическая категория составляет целостный институт, который заключается в применении как «реакция компетентных церковных органов власти на церковные правонарушения».
Опираясь на работы европейских современников, М. Суворов очертил границы, за которые не могут выходить церковные наказания (выходить за сферу церковного права, применять материально-принудительные, насильственные средства, иметь случайный характер; зависеть от воли отдельных субъектов церкви). Кроме того, исследователь назвал особенности, присущие церковному наказанию, а именно: наличие санкций в виде лишения благ и прав, которыми обладает церковь (устранение от участия в совместных богослужениях, молитвах, таинствах, внутренне церковных делах, лишение специальных прав, которыми наделены отдельные миряне, священнослужители, церковные иерархи). И, наконец, в последней особенности автор причислил процесс отбытия церковного наказания, как этап раскаяния, который должен побуждать нарушителя к просмотру и осмыслению совершенного противоправного поступка.
На закономерность существования церковного наказания указывает епископ Сербской православной церкви Н. Милаш: «Если в церкви существует самостоятельная законодательная власть, которая призвана, в том числе, охранять ее юридические отношения, то в ней, в связи с этим, обязательно должна существовать и власть наказания всякого деяния, нарушающего такие отношения и препятствуящая церкви достигать поставленной цели. Одна власть без другой не могут существовать, так как закон без внешней санкции будет пустым словом ». Бесспорно, каждый субъект церковных отношений должен соблюдать соответствующее законодательство. Однако, если он нарушил его нормы, и в то же время, стремится продолжать входить в церковные общины, то должен понести соответствующее наказание.
Несколько иное понимание понятия «церковное наказание» демонстрирует А. Павлов. Под ним ученый понимает «отлучение», ведь «сущность такого наказания состоит в том, что нарушитель норм церковного права лишается или всех, или только некоторых прав и благ, что ему принадлежали как члену церковной общины». Отлучение канонист разделяет на два вида: полное, которое заключается в абсолютном исключении нарушителя из числа лиц, принадлежащих к церкви, или неполное, когда виновный лишается только отдельных прав и благ, которыми располагает церковь. Как первый, так и второй вид наказания нивелируются при достижении своей цели — раскаяние и исправление нарушителя.
Отличную стратификацию церковных наказаний приводят современники А. Павлова М. Суворов и Н. Милаш. Первый считал, что наказания в сфере регулирования церковных отношений образуют систему, которая состоит из двух групп. В первую он отнес общие церковные наказания, которые могут быть направлены против всех субъектов церковной общины в случае совершения ими правонарушения; ко второй — специальные наказание дисциплинарного характера, направленные против церковных клириков и церковных чиновников.
Более подробную классификацию находим в канониста начала ХХ в. И. Бердникова. За субъектом совершения церковного правонарушения он разделил церковные наказания отдельно для мирян и отдельно для клириков: по предмету церковного наказания — исключение из положения мирян или клириков (большое отлучение обо анафема), лишение определенных прав и благ, которые присущи соответствующему положению (малое отлучение ), ограничение в церковных правомочиях (епитимья) по степени тяжести — строгие наказания, характеризующихся лишением сословных прав и мягкие наказания, характеризующихся только ограничением определенного блага.
Следует заметить, что для представителей церковного клира и мирян существует дифференциация формы применения наказания за одно и то же правонарушение. Так, для лиц духовного сословия, совершивших церковное правонарушение (грех), или уклонились от соблюдения возложенных на них служебных обязанностей, в основном применяются наказания в виде лишения сана или запрета совершать служение. За тот же проступок на клирика нельзя одновременно возлагать еще одно наказание, которое применяется к мирянину за аналогичное деяние, ведь в церковном праве, как и в современной уголовно-правовой парадигме, запрещается привлекать к ответственности правонарушителя дважды за одно и то же преступление (Наум 1: 9, 25 правило Святых апостолов, 3 канон Василия Великого).
Мысли канонистив также разошлись при определении цели церковного наказания. По мнению И. Бердникова, целью церковного наказания является восстановление церковной законности. Причинно-следственная связь между совершенным противоправным деянием и юридической ответственностью наблюдал и Н. Милаш. «Как в любом обществе, так и в церкви, — утверждал канонист, — если бы не осуждались преступления отдельных верующих и не содержалась власть силой закона, то правонарушители могли бы втянуть за собой в преступную деятельность и других членов церкви и, таким образом , нарушить ее существующий статус ». Поэтому видим чисто позитивистский подход к определению цели наказания, с которым категорически не согласился М. Суворов. Изучив санкционные нормы различных источников церковного права, ученый пришел к выводу, что целью церковного наказания может быть только исправление виновного нарушителя.
К мнению М. Суворова благосклонно отнесся современный российский канонист В. Цыпин. «Особенность наказания, применяемого духовными судами, состоит в том, — пишет богослов, — что главная цель их в возмездии и даже не в защите церковного народа от преступных действий, а в лечении болезненных состояний души самих грешников.
Не определяя содержания самой дефиниции, дореволюционный ученый М. Красножен достаточно удачно выделил характерные особенности церковного наказания, к которым отнес: гуманность наказания; исправление виновного, а не месть за содеянное или возмещение убытков; лишение определенных благ, которыми располагает церковь; назначается только духовной властью; направляется только на представителей церковной общины, совершивших соответствующее своему состоянию правонарушение.
Таким образом, анализ научных достижений дореволюционных, современных украинских и зарубежных теоретиков, историков права, канонистив свидетельствует о том, что наука, которую каждый из них представляет, не смогла в течение столетий выработать общую позицию относительно содержания актуальных для нашего исследования сроков и категорий. Особенно это характерно для терминологии церковного права. С одной стороны, богословы, наиболее приложились к этой сфере, преподносили ей преимущественно религиозное звучание, а с другой — ученые-юристы склонялись к выработке исключительно научной терминологии без учета позиции историографов церкви. Глубокая научная работа, которая синтезировала достижения одних и достижения других, еще ждет своего будущего исследователя.
Рассмотрение указанных категорий с позиций церковного права продемонстрировало, что канонисты для обозначения юридической ответственности пользуются категорией «церковное наказание», содержательное наполнение и особенности которого в церковно-правовом и историографическом наследии характеризуются малой разработанностью. Одиночные дефиниции, встречающиеся в дореволюционной и современной литературе, свидетельствуют о попытках лишь очертить, но не решить проблему.
Отсутствие фундаментальных исследований, посвященных теоретическому анализу категории «церковное наказание», не помешала ученым сосредоточить свое внимание на вопросе ее классификации. Различные авторские подходы к распределению остро пронизывают церковно-правовую литературу. Единственной позицией, на которой сошлись все ученые, стало разделение по субъектному составу наказания для клириков и наказания для мирян. Кроме того, находим попытки определения цели и характерных черт церковного наказания, с которыми в той или иной степени можно согласиться.
Обобщая не богатые научные достижения дореволюционных, современных украинских и зарубежных историков права, канонистив по определению содержания понятия «юридическая ответственность за церковное правонарушения», мы попытались определить собственное его понимание. По нашему мнению, — это церковное наказание, применяемое церковно-судебной властью к представителю церковной общины, который нарушил ее нормы, и заключается в предусмотренном нормами церковного права ограничении или лишении определенных прав и благ, которыми владело лицо как субъект церковных отношений, направленое на раскаяние и исправление правонарушителя. Так как в церковно-правовой литературе понимание юридической ответственности сводится к категории «церковное наказание», то приведенную нами дефиницию правомерно использовать и для обозначения ответственности за церковные правонарушения.